При создании использовались материалы, предоставленные Пакшеньгским музеем
Конев Николай Ефимович
Секретарь уездного комитета.
Родился 5 декабря (старого стиля) 1892 года, в деревне Мараконской, Пакшеньгскго сельского общества, в семье крестьянина Ефима Конева.
Подростком приходилось выполнять самые разные работы по хозяйству: возить навоз, рубить жерди, колья, боронить, косить, грести сено, жать. Любил различные детские игры и показы.
Зимой учеба в школе, опять закон божий, которого Колька не любил больше всего на белом свете, и из-за которого пришлось ходить четвертую лишнюю зиму, чтобы получить свидетельство об окончании трехклассной церковно – приходской школы.
Зимой ездили с отцом на Чургу за сеном. Любил Колька вечерованье, когда в их дом собирались женщины и девушки с прялками и вели разные разговоры.
Так бы и катилась Колькина жизнь дальше, если бы не одно событие. Как-то летом, к лесному объездчику Евгению Ивановичу Шаманину, приехал в гости сын Евгений. Привез он много книг. Читали мужики те книги, и открылась им правда, та далекая правда жизни, о которой мечтали столетиями.
Однажды прибыл из Вельска вооруженный отряд, окружили они дом объездчика, обыскали, но ничего не нашли. Говорили потом, что приезжали арестовывать Евгения за политику. А к этой политике многие из пакшеньгских мужиков приобщились. Собирались в деревне Огулевской, в доме И.Н. Шаманина, завешивали окна и читали вслух.
Однажды мараконские мужики собрались в оброчное поле и разделили между собой земли богачей и урядника. Снова прискакал из города вооруженный отряд. Мараконских мужиков арестовали. Был арестован и отец Кольки – Ефим Конев.
Евгений Шаманин скрывался в лесу и, встретив там Кольку, пригласил к себе в шалаш (на Сарафаннице у Дубровного ручья). Здесь Колька услышал многое доселе не слышанное, что есть в России партия революционеров, которая ведет борьбу за землю и волю крестьян. Из лесу он принес листовки, которые были расклеены.
Лето того года было не спокойное. События развивались стремительно. Вековечные устои жизни Пакшеньгского сельского общества пошатнулись. Вскоре после ареста мужиков был убит в Вельском волоку урядник. Многие восхищались: как это Сашка Полиевктов ловко стукнул колом урядника по лысине. Не пикнул.
За самоуправство и самовольство по разделу земли Ефим Конев, Полиевкт Шаманин, Александр Петрович и Андрей Иванович Шаманины были посажены в тюрьму на полтора года. За убитого урядника, Александр Полиевктович Шаманин был сослан на пожизненное поселение в Сибирь.
Биография Конева Н.Е.
Родился в 1892 году в бедной крестьянской семье Ефима Конева , в деревне Мараконской. После окончания церковно приходской школы учиться дальше не пришлось из-за бедности житья и недостатка рабочих рук в семье. До 14 лет помогал отцу тянуть семью (было семь детей).
В августе был взят на военную службу и всю империалистическую войну находился на фронте. Демобилизовался с фронта в декабре 1917 года. По прибытии домой вместе с друзьями фронтовиками, приступил к организации Советской власти в Пакшеньге.
Два месяца был председателем волостного исполкома, а в марте, 1918 года на первом уездном крестьянском съезде, избран в исполком, в члены президиума и председателем исполкома.
На первом уездном съезде , который заседал 17 дней (1-17 марта), 1918 года, работа проходила хаотично, непланомерно, но вопросы продумывались серьезно. Н.Е. Конев поблагодарил участников за доверие (избрание в члены президиума) и заверил делегатов: «… Время слов прошло, настало время дела». Исполком приложит все свои силы, умение, старание, пойдет на встречу всем народным желаниям и выведет народ из цепей насилия и рабства.
На первой Вельской уездной конференции РКП (б), которая проходила с 1 го по 3 марта 1918 года Н.Е. Конев избирается членом Вельского уездного комитета и его секретарем.
18 июня 1918 года на пленуме уездного совета Н.Е.Конев выступил с гневной речью, в которой заклеймил партию левых эсеров, и их ЦИК за террор (убийство Мирбаха).
Вельский уездный съезд крестьянских и рабочих депутатов, заслушав доклад пятого Всероссийского съезда Советов, т. Тюкина, вынес следующую резолюцию: «В связи с интервенцией на Севере, обстановка в уезде осложнилась. Вельск стал прифронтовым городом». Конев в это время работает председателем ЧК по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем.
Время, очень удачно и без ошибки, выдвинуло Конева на большой и ответственный пост председателя «УЧК».
Трудно совместить все те качества которыми обладал Конев: суровую нетерпимость к врагам, и в тоже время вежливость и чуткость к товарищам по работе и народу.
Кажется только ему было доступно ознакомить нас с тем или иным делом (из воспоминаний Г.Ф. Туйвова г. Ярославль)
Председатель УЧК лично сам консультирует едущих в командировку, требует больше проводить работы среди населения. Постоянно находится в командировках сам. Внутренне собранный, внешне подтянутый, он является образцом исполнения служебных обязанностей, точности исполнения поручений.
В январе 1919 года , на имя Конева поступило анонимное письмо, в котором автор письма просил: «Настоящей власти вести борьбу не только с богачами и капиталистами, но и с бедняками – лентяями, крестьянами, которые есть самые вредные паразиты общества». По поводу этого письма Конев выступил в уездной газете. «Кто у помещиков и фабрикантов был рабом? Кто выполнял самые грязные работы? Бедняк и бедняк! Которого и сейчас называют паразитом общества. Этот бедняк пропитан рабским духом. Его изолировали от духовной жизни. Его не учили. В нем не развивались стремления к свободному, вольному труду, и он рос рабом. Он утоплен был в бездне темноты, невежества и рабства. Все это перенес и выстрадал бедняк. Да неужели и сейчас его душить и давить!? Неужели и теперь его клеймить позором? Нет! Тысячу раз нет! Неотложный и святой долг и задача снять с него клеймо позора и пробудить и пробудить в нем стремление к труду и жизни. Эту задачу должна выполнить партия и коммунисты, и я свято верю, что она это святое дело сделает!
2 мая 1919 года на собрании коммунистов и сочувствующих, по предложению укома, обсуждался вопрос о создании боевых частей. Решили организовать два взвода , из коммунистов и сочувствующих, и начать и боевую подготовку. Инструкторами назначить Конева и Шаманина.
В ноябре 1920 года Вельский уком партии откомандировал Конева в Москву, на 10-ти месячные курсы при Свердловском университете. Человек, имеющий три класса образования церковно приходской школы (по профессии хлебопашец), садится за книги, изучает историю борьбы рабочего класса, политическую экономику, вопросы советского партийного строительства, слушает лекции по международному и внутреннему положению страны.
После окончания учебы в университете, по ходатайству Вельского уездного и Вологодского губернского комитетов партии, перед ЦК партии, Конев возвращается в Вельск, и сразу приступает к работе.
На 5 уездной партийной конференции (26-28 августа 1921 года) Конев избирается членом президиума и ответственным секретарем уездного комитета партии. Конев является инициатором открытия в Вельске уездной советской партийной школы. По этому поводу, 22 октября 1921 года, выступил в уездной газете, с большой статьей, в которой в частности говорилось: «Сотни лет вином и ладаном дурманились народные мозги…» Октябрьска революция открыла широкую дорогу для учебы. Мы должны хорошо знать задачи Советской власти, усвоить политику партии, чтобы вернувшись с учебы, могли дать точные и полные ответы народу. Конев является основным преподавателем этой школы. Он очень хорошо и доходчиво читал лекции. Да! Действительно очень хорошо, доходчиво и просто, ясно и доходчиво (из воспоминаний учителя Н.Б. Беляева г. Вельск).
Н.Е. Конев выступал по важнейшим вопросам: 20 октября – о новой экономической политике, тогда же о работе волостных партийных ячеек и волостных исполкомов. 3-го октября – о положение в Германии, выступал так же об анархизме и коммунизме,16 октября о электрификации страны, 31 декабря – о помощи голодающим поволжья. Его слушали с неослабевающим вниманием, выступления Конева ободряли, вселяли уверенность, вызывали желание работать лучше и больше. Стиль его работы был такой: он на каждый день и месяц планировал свою работу, и того же требовал от работников. К выступления всегда готовился тщательно, составлял краткие планы. К посетителям относился четко и внимательно. Большое внимание уделял партийным ячейкам, волостным исполкомам, комсомолу и женотделу. Сурово относился к нарушителям партийной дисциплины.
На 6-й партийной конференции (15-22 марта 1922года) Конев выступил с докладом «О международном положении республики». Конференция снова избирает его секретарем укома.
На 7-й партийной конференции (22-25 ноября 1922 года) Конев выступает с докладом «Воспитательные задачи партии и работы среди населения». Конференция избирает его в члены президиума ответственным секретарем уездного комитета партии.
В конце своей автобиографии Н.И. Конев писал: «за время службы был четыре раза на губернских партконференциях и съездах Советах. Два раза был в Петрограде на областных съездах. В июне 1923 года состоялось решение бюро Вологодского губкома РКП (б) об отозвании Конева в распоряжение губкома РКП (б).
Товарищ Конев был энергичный коммунист, способный организатор, до конца преданный Коммунистической партии, советскому государству и народу, требовательный к себе и другим в борьбе за укрепление и упрочение Советской власти в Вельском уезде.
Конев Н.Е. являлся одним из первых организаторов Советской власти в Пакшеньге.
Умер он в Архангельске в 1936-7 году.
По воспоминаниям сестры Н.Е. Конева. Рахили Ефимовны Коневой (Ершовой проживающей в Сыктывкаре) Николай Ефимович, когда приезжал в Пакшеньгу, то дома бывал мало. Он проводил собрания с населением, или мужики собирались у нас дома. Беседовали о политике. Мать его вспоминает, что он был добрым и честным, «ярый коммунист». По работе он ездил в Пежму, так его мужики сильно избили. Долго лечился в больнице. Говорил, что пежмари укоротили его жизнь. Отец Н.Е. Конева был коммунист, мать была делегаткой, сестра Рахиль комсомолкой. Отца, Ефима, первого хоронили без попа. Рахиль, ребята дразнили безбожницей. Она уехала из дома в 1930 году.
Кузьмин Константин Прокопьевич
(1894-1936 г.г.)
Родился в деревне Окулковской (Гора). Родители: мать – Кузьмина Аполинарья Никаноровна, отец – Прокопий Евлович. Семья была большая пять братьев и одна сестра. Семья была очень дружная, работящая. Детей с детства приучили к крестьянскому труду: косить, пахать, молотить, жать, рубить лес….Женился. Жена – Ираида Лукьяновна. Было у них пятеро детей: два сына и 3 дочери – Анна, Мария, Александра, Валентин и Николай.
***
Мы стояли на улице и ждали, когда он выйдет из Мараконской лавочки. И вот он вышел на крыльцо, прислонился плечом к столбу галереи и закурил. Стоял, курил, пуская кольцами дым, и с любопытством рассматривал нас, пацанов, прибежавших посмотреть на военного. «Любуются мною», - думал он. А мы и в самом деле любовались: высокий и стройный, одет по-кавалерийски. Сапоги со шпорами начищены до блеска, фуражка лихо сдвинута на затылок, шашка с кисточкой у рукояти висит на ремне через плечо. Георгиевский крест и медаль украшают грудь, погоны.
Дяденька! А германцам головы рубил? - спросил его расхрабрившийся Федька Якунин.
Приходилось. Видишь вот, - он показал на награды, - за так не дают.
А шашка острая? - не унимался Федька.
Очень. Джик - и нет головы.
- А ты покажи, как шашкой рубят,- снова спросил Федька.
Он мягко спрыгнул с крыльца, выплюнул окурок, приступил его сапогом, окинул нас веселым взглядом и сказал:
- Идемте! - И быстро зашагал в поле, звеня шпорами. Поставьте вот тут, вот тут и там березок двадцать. Высотой с меня, толщиной - во, с руку, - сказал и пошел тропинкой через поле домой. Мы сделали все, как он велел, и стали ждать.
Проходя по деревне, он увидел мужиков, запрягавших лошадь в дровни.
Костенька! - обратился к нему хозяин лошади Петрушко Сергиев, - помоги обкатать Красотку. Четыре года кобыле, а в оглоблях не бывала.
Сначала верхом,- согласился Костя. Он быстро сдернул хомут, снял седелко, закинул повод, и не успел хозяин глазом моргнуть, как ошалевшая лошадь понесла седока через капустники к погосту, а там от магазина к Мараконской.
Летит! - закричали мы все разом и побежали от дороги в стороны.
Он выхватил саблю и пошел: раз - и нет березы, раз - и снова нет березы, раз... раз... Лошадь шарахнулась в сторону и замотала головой.
- Уши! Уши отрубил кобыле, - заверещал кто-то из нас. Возвращая хозяину взмыленную и окровавленную лошадь, Костя извинялся:
С такта сбилась окаянная, да и без седла, опоры нет под ногами. Вот и обкатал - отсадил ухо.
Ничего получилось! Сам ты, Петрушко, без носа (маковку носа откусил Ванька Юдин в драке), будешь ездить на безухой кобыле. Оно так даже интереснее. Все посмотрят. А то поезжай на Кулаково, Николай Саввич прикатает валяное ухо. - Так пожалел пострадавшего соседа Петр Михайлович Лодыгин, мужик - шутник и зубоскал.
Прикатает! - хохотал Федька Филохин. - Обязательно прикатает, валяное! - и подойдя к Косте, стрельнул у него щепотку табачку
***
Вечером, сидя на высоком крыльце летней избы, Костя рассказывал деревенским: «В 14-ом году, как взяли на службу, привезли в Новогородскую губернию, Муравьевские казармы, зачислили в конно-гренадерский полк. Учили рубить, а потом пригнали под Ковель. Немцы там теснили русских, вот мы и рубили германцев. А потом отвели на отдых. Меня отпустили на побывку. Завтра уезжаю.» И обращаясь к отцу сказал: «Не давал ты нам татка здесь драться, вот мы там- то и подеремся досыта»
Война бросала его по Российской Империи. Однажды на привале в Полесье, лежал и думал вслух: «Рубим вот всё, рубим, убиваем одни других. За что? Сколько изничтожили германцев, сколько они нашего брата угробили. Кончать надо эту войну! А как? А что делать? Пусть не лезут в чужое государство.
Скакал по степям Украины. На переправе через Буг встретился со своим братом артиллеристом 23-й бригады. Распили бутылку вина на радостях, расцеловались и поскакали догонять, ушедшие вперед, свои части.
Империалистическую войну закончил в Брусиловском прорыве. Сдал коня мадьярам, саблю бросил в кучу оружия. На крыше вагона выехал в Россию.
Через месяц прибыл в родную Пакшеньгу, с двумя «Георгиями», завернутыми в тряпочку и спрятанными в карман. Измученный, усталый и грязный.
Известие о высадке интервентов на Севере принял спокойно. Только и сказал: «Мало было пролито крови, так нет… и помолчав добавил – без нас не обойдутся»
В конце декабря 1918 года из Вологды отошел состав на север. Проезжали Коношу, Няндому. Остановка.
- Какая остановка? – спросил Костя Кузьмин, проходившего мимо теплушки железнодорожника.
- Шалакуша, вылезайте, дальше не поедет!
Вылезли. Холодно, ох как холодно. Январь 1919 года прижимал. Зима студеная. Выстроили, проверили по спискам, разбили на команды. Кузьмина К.П. назначили командиром 2-го взвода кавалерийского дивизиона, 18-й стрелковой дивизии.
Участник освобождения Севера от интервентов, боец 2- го взвода Попов Егор Семенович , рассказывает: «Подобрались во взвод ребята, один к одному – ухари. Воевали, брали Тарасовскую волость, Кочмас. Ходили в обход на Обозерскую. Шли вдоль реки Шелексы, восемьдесят километров по глубокому снегу. Брали деревни, большие и маленькие озера. Встречались с комдивом Уворевичем. Как то приехал он к нам, привез валенки, мыло, махорку и свежие газеты. Говорил нам: «…боец должен знать идеи, которые защищает»
Егор Павлович Шаманин вспоминает о тех днях: «После освобождения Архангельска от интервентов, нас перебросили на Запад – под Полоцк. Потом пошли на Польшу»
В бою под Белостоком, Костя Кузьмин летел впереди взвода, зажигая бойцов личным примером мужества и храбрости. «Ура» - неслось со всех сторон. Быстро догонял убегающего поляка, занес саблю, чтобы рубануть…но не рубанул. Только и услышал в след: «Костя!»
Долго потом мучился, вспоминая этот случай. Да неужели Митька Гришин? Уж больно похож на него. Вот почему он не пришел с империалистической, ну и прохвост, переметнулся к полякам!
Подошли под Варшаву. Видим заводские трубы. Устали бойцы, измотали себя и лошадей - вспоминает Сергей Дмитриевич, участник гражданской войны
А орден Красного Знамени Константин Прокопьевич получил за взятие деревни Кривки. Летом это было 1920 года при прорыве на польском фронте, в Белоруссии.
Их было пять братьев. Любили они собираться в отцовском доме, где потом проживал Константин Прокопьевич. Помню, сидят они и рассказывают о войне. Костя больше молчит. Не любил он вспоминать прошлое. Уж больно видно война ему осточертела. Послушает он своих братьев, послушает, да и заведет патефон. Была у него любимая песня, которая кончалась словами: «По коням!!!», и потекут у пего крупные и обильные слезы. Подползет к нему сынишка Колька, любимец, погладит отец его по голове и скажет: «Ну, гвардия, хватит врагов и на твою жизнь». Подбросит его на колени и вполголоса скомандует: « По коням!!!».
Когда вернулся с войны, Константин Прокопьевич был в числе организаторов Советской власти в Пакшеньге. В 1931-1932 годах работал председателем сельского совета. В это время были ТОЗы. Позднее работал на сплаве начальником.
Погиб трагически в 1936-7 году
Газета Ленинский путь - 4 декабря 1966 г. А.С. Кузьмин краевед
Горбунов Павел Федорович
г. Ленинград, м-233
Витебский пр., 55, кв.117
Мои молодые друзья, письмо ваше я получил и постараюсь хотя и вкратце, ответить.
Родился я в бывшей Вологодской губернии, Вельском уезде, Устьянской волости, Пакшеньгском обществе, в д. Заречье в 1900 году. До 15 лет я жил в семье родителей и помогал им в сельском хозяйстве.
Семья наша была большая: нас, детей, было 9 человек, отец, мать, бабушка. А земли было мало, всего полторы ревизских души. Из детей я был старшим, и мне приходилось много работать. Уже с 12 лет я с отцом ездил на лесозаготовки, весной ходил на сплав леса, много работал у богатых мужиков: косил, жал, молотил, возил дрова, навоз и выполнял другие работы. А платили за эту работу гроши.
Несколько раз я ходил на железную дорогу на станции Няндома и Шожма, пилить дрова. Ходили тогда конечно пешком, а расстояние было 150 верст. Возьмешь бывало котомку с сухарями и бельишком, и пошел. Помню, в 1915 году пошел на Няндому со взрослыми товарищами. Хотелось немного денег заработать, помочь семье. Предполагали, что наймемся пилить дрова, но работы не оказалось. И я решил ехать в Архангельск без денег и без билета.(денег было взято из дому только 20 копеек). И вот доехал я до Архангельска «зайцем». Нет ни копейки денег, нет хлеба, нет знакомых, даже негде ночевать, а дело было зимой. Трудно, очень трудно пришлось мне первое время.
Потом на Бакарице устроился жить в каком то старом бараке. Там нас, горемык, собралось человек двадцать, все без денег и без работы. Как жить в таком положении? Там стояла воинская часть, и вот я познакомился с солдатами, приходил к ним, когда они обедали, они мне сливали в ведро остатки своей еды. Я уносил это в барак, и ели все вместе. Многие люди ходили воровать. И я ходил два раза. Один раз принес краюшку хлеба и один раз колбасы.
Весной 1915 года я устроился на работу кочегаром на маленький параход «Алида», который принадлежал шведскому судовладельцу Андерсену. Платили мне 18 рублей в месяц, из которых я посылал домой 10 рублей ежемесячно. Так я работал 1916-1917 годах кочегаром сначала на параходе «Алида», а потом на параходе «Лермонтов».
Февральская буржуазно-демократическая революция застала меня в Архангельске. С рабочими лесопильных заводов я ходил освобождат из тюрем политических заключенных. Октябрьская социалистическая революция также застала меня в Архангельске. Зимой 1918 года я уехал домой с намерением вернуться в Архангельск, но вернуться не пришлось. Дома меня задержал отец: он решил перестраивать дом, и я должен был помочь ему.
Летом 1918 года в Архангельске высадились войска интервентов. Так началась Гражданская война на севере. Архангельск к обороне подготовлен не был, и интервенты в глубь страны начали продвигаться сравнительно быстро. В августе на нашем Вельско-Шенкурском направлении они уже заняли Ровдино, деревню Забейново, Кухтерево, их разведка приходила даже в Судрому. Тогда под руководством Вельского и Шенкурского УКП начали создаваться партизанские отряды (Шенкурский УКП был эвакуирован в Вельск).
У нас с Пакшеньги, в августе месяце ушло в партизанский отряд человек 20, в том числе ушел и я. Потом на базе партизанских отрядов был сформирован 156-й пехотный стрелковый полк, которым стал командовать Боговой Василий Григорьевич, бывший унтер- офицер (родом был из деревни Борок Шенкурсого уезда; репрессирован в годы культа личности Сталина). Я попал во вторую роту и был разведчиком. Очень трудно нам было воевать, так как у нас не хватало оружия, продовольствия и обмундирования. Одеты мы были кто во что, носили свои пиджаки, фуфайки, брюки. Очень плохо было с питанием, давали нам один фунт хлеба, а четверть фунта мы отчисляли петроградским рабочим.
Кажется, в ноябре 1918 года к нам пришла рота Кронштадских моряков, потом с Двины пришел железный батальон, тогда нам стало веселей, стало поступать вооружение, привезли четыре трехдюймовые пушки, четыре четырехдюймовые и уже после – две восьмидюймовые пушки. Винтовками, патронами и гранатами мы были теперь обеспечены хорошо.
В январе 1919 года мы пошли в наступление и 19 января заняли деревню Усть-Паденьга и Высокую гору. В Усть-Паденьге разорвавшемся снарядом я был тяжело контужен, и меня увезли в город Вельск, в военный госпиталь, где я пролежал полтора месяца. Шенкурск брали уже без меня. После выздоровления я снова прибыл в свою часть, наша вторая рота стояла в Шеговарах.
В Шенкурске наши войска захватили много оружия, продовольствия, обмундирования, всё это было американское.
Потом мы заняли деревни Выставка, Холмино, Заважье и Кицу. Белогвардейцы и интервенты отступили к деревне Березничек, где они продержались до сентября 1919 года. Летом 1919 года Президиум ВЦИК наградил наш полк Красным знаменем. Летом 1919 года меня откомандировали в команду полковых разведчиков. Много пришлось ходить по тылам противника, охотились за бандой Ракитина и бандой Воробьева. У них было примерно по 80 человек, а нас разведчиков, было 60 человек. Осенью Ракитина поймали, судил его ревтрибунал, и казнили.
У нас в полку был отряд Хаджи Мурата (его в последствии называли Северным Орлом). С Хаджи Муратом я ходил в набег на деревню Усть- Вага, где мы разгромили штаб противника.
13 сентября мы пошли в решающее наступление на деревню Березничек. Бой длился четверо суток. В начале этого боя я был тяжело ранен в левую ногу, пуля прошла из колена в пятку, вторая пуля пробила левую руку. Потом уже, когда меня несли на носилках, осколок попал мне в голову и второй осколок в правую ногу. В госпиталь, в Шенкурск меня привезли 19 сентября, а 21 сентября мне ампутировали ногу. В Шенкурском госпитале я пролежал 4 месяца, потом меня эвакуировали в город Вельск, где я пролежал два месяца, а затем увезли в город Вологду, в Рижский военный госпиталь, где я пролежал еще 8 месяцев.
20 ноября 1920 года меня комиссовали как негодного для прохождения военной службы. Ногу мне ампутировали 4 раза, и вот в течении 52 лет живу без ноги, хожу на протезе. У меня вторая группа инвалидности, и государство назначило мне персональную пенсию за революционные заслуги перед Родиной.
Теперь вернусь к своему родному 156 полку. Когда наш полк вышел по Ваге на Двину, там ему воевать пришлось недолго: полк отправили по Петроград на борьбу с Юденичем, а в 1920 году, когда шла война с белополяками, полк дошел до Варшавы. Много, очень много погибло тогда наших людей, а какие это были люди, патриоты своей Родины! Помню командиров нашей армии. Командующим северным фронтом был Кедров Михаил Сергеевич, друг и соратник В.И. Ленина. Командующим шестой армии – Самойло Александр Александрович (бывший царский генерал), до глубины души преданный советской власти. 18 дивизией командовал Уборевич Иероним Петрович.3-й бригадой комадовал тов. Филипповский. Нашим 156 полком командовал уже упоминавшийся мною Боговой Василий Григорьевич. Нашим батальоном командовал Десятков Архип, 2-й ротой – Клемин Дмитрий, 5-й ротой – Денисов Иван Васильевич. Какие это были золотые люди, какие герои! Я с любовью и гордостью вспоминаю этих людей.
Помнится такой случай: наша рота стояла в деревне Гришинская. Интервенты вынудили нашу заставу отойти на основные позиции. Мы, бойцы, занимали окопы, а наш ротный командир бежит по брустверу окопа, вражеская пуля пробила его кепку, он снял ее и говорит: «опять надо чинить кепку». Это был Дмитрий Клемин.
Мы, разведчики, часто приносили вражеские прокламации, нам не запрещали, знали, что ни один боец не перейдет на сторону врагов революции.
Помню, в одной прокламации интервенты писали: «Солдаты Красной армии, вы люди или рабы? Как вы живете, чем вы питаетесь? Так ли живут ваши вожди, Ленин, Троцкий? Они живут во дворце, питаются из золотых блюд, а у вас нет даже черного хлеба. Солдаты народной армии (они себя называли народной армией) едят французские булки, едят свиную тушенку. Переходите на нашу сторону, иначе мы будем бросать фосфорные бомбы, от которых горят камни, земля и вода. Переходите партиями, не более как по 10 человек»
(Наши ребята смеялись: «Пойдем ротами, только принимайте»). Подписал эту прокламацию генерал Гроган, командующий соединенными силами интервентов.
Не помогли союзникам никакие их фосфорные бомбы. В конце сентября из Архангельска ушли французы, а в феврале 1920 года наша Красная армия освободила город Архангельск.
Так бесславно закончился поход союзников на наш Советский север. Больше им грабителям и разбойникам, не бывать на Советской земле.
Мои молодые друзья, вам за ваших отцов и дедов не стыдно, мы сделали всё, что смогли, мы отстояли и защитили нашу Родину. Будьте и вы преданы своему народу, коммунистической партии и советской власти. Нас, участников гражданской войны, в живых осталось уже немного. Мы надеемся что если еще случится несчастье – нападут враги на нашу Родину, то вы так же, как и мы, люди старшего поколения, сумеете защитить свой нард, отстоять свою родную землю.
Дороге друзья, вы спрашиваете , какие награды имею. Боевых наград я не имею. В то время нас почти е награждали. У нас в полку в то время награжденных не было. Позднее я был награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне», потом юбилейной медалью в честь 100-летия со дня рождения В.И. Ленина. Архангельский облвоенкомат наградил меня Почётной грамотой, а Архангельский горком партии послал поздравительную открытку и значек в честь 50-й годовщины освобождения Советского севера.
А самая главная для меня награда – это персональная пенсия, которую я получаю с 1936 года.
Дорогие друзья, извините меня за то, что я плохо написал, я очень плохо вижу.
Уважающий вас, бывший красный партизан, персональный пенсионер, инвалид Гражданской войны Горбунов Павел Федорович.
Надеюсь, что вы мне ответите. 21.04.1971 г. От Горбунова П. Ф.
Третьяков Артемий Алексадрович.
Родился в 1895 году в деревне Мараконской. Участник освобождения севера в Гражданскую войну в отряде Хаджи Мурата. Артемий Александрович является участником и Великой Отечественной войны. Он участвовал в защите Ленинграда. Был тяжело ранен. В 1942 году вернулся домой инвалидом 1 группы.
Награжден орденом Красной Звезды.
Умер в 1977 году. Похоронен в поселке Кулой.
В 1929 году активно участвовал в коллективизации. До Великой Отечественной войны работал в колхозе.