Рецепты выживания

Что до названия Пакшеньги с точки зрения топонимики, обнаружить удалось две версии.

Первая, что происходит оно от слова «пакш» (клок, пучок).

Вторая - что в основу слова легло существительное «пакшине» (ребёночек, дитя, младенчик).

Наталья ДЕДОВА

В общем, самим пакшарам решать, который топоним им ближе. А вот пять основных фамилий они без запинки перечисляют: Горбуновы, Прилучные, Шаманины, Лодыгины, Кузьмины.

Дали, открытые взгляду

- Точно, точно, все у нас Горбуновы, - подтверждает слова соседа Валентина Евгеньевича Нина Васильевна.

Дом яркого солнечного цвета, в котором она живёт, купленный, а родительский стоял когда-то в де­ревне Подсосенье (Кунаево офи­циально). Только нет теперь той деревни, как и других - ближних и дальних её товарок - Антрошева, Лодыгина, Горы, Запоженья. Про хутора, которых на пакшеньгских землях аж восемь штук стояло, и говорить нечего - в первую оче­редь их за ненужностью, за нерен­табельностью ликвидировали.

А народ? Поразъезжался народ кто куда. Одни весёлые свадебки сыграли, да ещё до ликвидации деревень и хуторов ближе к цен­тральной усадьбе перебрались, другие чуть позже здесь же хозяй­ством обзавелись, третьи ближе к городу, за лучшей жизнью потяну­лись, четвёртые за бело-голубыми кладбищенскими оградками покой нашли.

Вот и остаётся сейчас в соста­ве Пакшеньгской администрации шесть населённых пунктов из воз­можных девятнадцати. На площа­ди земель, равной 347 с лишком квадратных километров. И одна из них - Петрегино. Чистенькая, ухоженная, всегда вовремя выко­шенная.

Неудивительно это, когда ста­рики да бабки здесь живут, - от­ветствовала на похвалу в адрес деревни Нина Васильевна. - Да и дети нам приезжают помогать. У меня только-только перед вами дочь Маша была. Недавно уехала.

Мама, - велела, - давай отды­хай, закрывайся.

На том и подошла к окончанию коротенькая наша беседа.

Пробежалась я ещё раз по Петре­гино, далями, открытыми взгляду, полюбовалась, стадом овец, мирно пасшихся под солнечным небом, и, закрыв за собой ворота ограды, будто в другой мир ступила.

Им бы, окаянну месту!..

Р-раз-р-раз, р-раз-два-три, ле­вой, левой, р-раз-два-три!

Шагают вдоль хутора Текшова пионеры, барабанными палочка­ми дробь выбивают, в горн гром­ко трубят, задорные песни дружно поют.

Немного их, пионеров, человек пятнадцать, но шуму от них!.. Ой, шуму!.. Не дают бабкам текшов- ским спать и всё тут.

А те, будто только того и ждали, уши мигом навострили, ставенки пораскрыли, недовольные носы на улицу повысовывали:

Это кто нам тишину нарушает? Им бы, окаянну месту, на сенокосе упетатсе да залоговать, охлепье прижав, а они, шкодники, глиньте- ко, шкодят, да хайло дерут! Ох ты мне, нечистая сила...

А это не нечистая сила, а шокшинские школьники в двухднев­ный поход на Судрому путь дер­жат. По основной-то дороге им далеконько шагать. Только до Ра­менья 25 км, а от Раменья до Су- дромы и того больше. Вот они че­рез Текшов и шагают, путь в разы сокращают...

Кто в Пакшеньгу ездил хоть раз, непременно обращал внимание на ручей Текшов, мимо которого ни­как не проедешь, и на невысокую гору с левой стороны дороги. На этой горе хутор - тёзка ручья - и стоял когда-то. И пионеры с горна­ми и барабанами по нему марши­ровали, местных бабулек пугая.

Теперь от хутора лишь гора осталась, а от пионеров... А от них, возраста текшовских бабок нынче достигших, - рассказы про беззаботное пакшеньгское дет­ство.

С горки на горку

История про пионеров вспом­нилась мне, пока редакционная «Нива» перебирались от Петрегино до Кулакова Подгорья. Всего-то метров пятьсот и ехали, зато как! С одной горки на другую.

Упоминала я уже, что много та­ких горок и горушек на Пакшеньге. Очень разных, крутых и поло­гих, с перепадами высоты от 61 до 179 метров.

Что Кулакова Подгорья касает­ся, оно не на самом высоком ме­сте стоит. Но всё равно, заметном. С какой стороны к деревне ни подъезжай, отовсюду она видна. И даже оттуда во всей красе про­сматривается, откуда подъезда нет.

Для меня знакомство с Под­горьем состоялось задолго до майского визита. Только не заду­мывалась, приезжая в родитель­ский дом к поэтессе Надежде Барановой, что своё собственное имя у деревни имеется. Но уже в то время влюбилась в аккуратные разноцветные домики, широкую улицу, густую зелень, гнущиеся от тяжести плодов ветви яблонь. Растут они, конечно, не в каждом дворе, но в Надином их несколько. Памятью от родителей на радость детям и внукам остались

Про марьин корень и овальный стол

Но опять же, изначально установленное правило проекта - про знакомых и друзей не рассказывать - нарушать не стала. Во-первых, Надежда в деревне на неделе редко бывает, во-вторых, во дворе первого же дома мы углядели троих местных - мужчину и двух женщин. Двое, правда, быстренько при первых приветственно-представительских словах ретировались, видать, застеснялись. Зато хозяйка Мария Горбунова с великим радушием и свою усадьбу показала, и про увлечения рассказала. Их она с дочкой Людмилой и внучками Настей и Натальей делит. Хоть и городские жительницы они, но в деревню частенько наведываются - на огороде помочь, хозяйственно-творческие идеи и задумки воплотить.

Так что и дом, и двор у Марии Алексеевны - всем на загляденье. Куда голову ни поверни, всюду цветы. За их обилием овощные грядки - совсем не маленькие, ровные, ухоженные, без единого сорнячка - теряются, будто и нет их вовсе. Да что овощные растения, когда даже тюльпаны, примулы и другие весенние первоцветы с многочисленных клумбочек, каменных рабаток, альпийских горок невольно в тень отступили перед шикарным кустом, усыпанным крупными ярко-розовыми цветками-однорядками. Я тоже восторга не удержала:

-              Неужели это пион у вас так рано зацвёл?

-              Пион, - улыбчиво откликнулась хозяйка. - Не простой он, тот, который марьиным корнем в народе зовут.

-              Надо же, у Вас и цветок именной!..

-- Именной, - ещё больше заулыбалась Мария Алексеевна. - По нашей Пакшеньге ещё и Марьин ручей течёт. Там и хутор с таким же названием раньше был. А давайте в дом пойдём, чаем Вас напою.

В доме хозяйка с гордостью рассказывала про современный ремонт, проведённый дочерью, а я разглядывала фотографии на стенах, внучкину картину, на которой девушка удивительно точно изобразила бабушкин дом, вязаные наволочки, ажур многочисленных салфеток и диванных накидок... Но от чая пришлось отказаться, хотя любопытно было бы посидеть за большим овальным столом.

-              Старинный он, давно куплен, свекровью ещё, - отметила Мария Алексеевна. - Я пятьдесят лет назад замуж вышла и в этот дом, к мужу жить перешла, а стол уже здесь стоял. Удобный он, клеёнка по углам никогда не трётся.

Беседовать бы с хозяйкой и беседовать, да время неумолимо приближалось к урочному часу, когда нужно возвращаться назад, в городскую рутину. Через пару часов намечалась другая, не менее важная работа, а половина Пакшеньги всё ещё оставалась загадкой.

Поезжай в деревню, молодёжь!

И снова - с горки на горку. Через безымянный ручей. Из Кулакова Подгорья в Артёмковскую, второе название которой Шаманина. К новому знакомству - с ещё одним косарем.

-              Не кошу, подкашиваю я, - поправил на вопрос о ранней сенокосной поре Леонид Горбунов. -Коз мы держим, так для них. Да и забор надо ремонтировать, вот заодно дорожку и прокашиваю, чтобы основную траву не замять.

Косой-литовкой Леонид Васильевич каждое лето косит. И опыт косаря сохраняет, и хозяйственные интересы блюдёт.

-              Устарела она, конечно, - говорит, - но, если в огороде траву нужно скосить или рядом с домом кусты обкосить, такая коса - самый подходящий инструмент. Мотоко-сы сейчас тоже обычны, но они так траву мельчат, что тем же козам после них уже нечего есть будет.

Коз семья Горбуновых пару держит. И кроликов ещё, которым тоже летом траву, зимой сено подавай. Так что, минимум, две копны, по пять центнеров каждая, хозяин ежегодно заготовляет. Но в пору основного сенокоса не косой, тракторной косилкой управляется. А на вопрос, чем Пакшеньга ещё живёт, отвечает:

-              Пенсионерами. Молодёжь здесь не остается, уезжает, скитается где-то. Не понимает, что жизнь в деревне тем хороша, что тишина здесь, спокойно.