Евдокия Николаевна, моя свекровь, с колхозными телятами водилась, было это в 1950-х, в деревне Подсосенье, и как то телята, по вечер, не пришли домой с пастбища. И по другой день не пришли, и по третий. Она ходила, искала, искала, не могла найти. Это ж надо будет платить за телят, если они потерялись.
Пошла она к старушке, ну еще не очень старая была старушка то та , в деревню Петрегино. Старушку звали Анна Васильевна. Рассказала ей про свою пропажу. Та выслушала, что-то там свое поделала, пошептала, и говорит: «Поди, домой, ни куда твои телята не денутся, придут».
Идет она лесом, домой, по Дуколово, и слышит, будто табун лошадей, копытами то стучит. Вышла в деревню из леса, и видит как стадо телят, задрав хвосты, сломя - то голову, несется. Черти видимо гонят из леса. Прибежали телята ко двору.
А так без её, без этой старушки, не могли найти, всей бригадой тоже ходили искали.
Это не единственный случай, когда у мамы пропадали телята и Анна Васильевна, знавшееся с чертями, помогала их выводить из леса. Пропали как то опять, и обратилась мама снова к ней, та, что-то поделав, вывела их с лесу.
Бежали они в деревню Заречье, по полю. Проходившая в то время по этому полю, какая - то старушка, рассказывала потом: Я говорит, думай, они меня растопчут.
А они, оказывается, бегут до первого человека. Добежали они до старушки, и всё, встали. А потом пошли потихонечку, как обычно ходят с пастбища домой. Старушка дошла до мамы, рассказала ей, что телята в поле ходят. Та сходила и спокойно пригнала их домой.
А еще было, пропал как то бык, здоровый, он, наверное, около тонны весил. Всей деревней искали, с неделю, наверное, но нигде не могли найти. Ну, найти хоть бы остатки какие, если бы кто его съел. Нет, нету ничего. Дак его же такого, здорового, никто и не съест, не медведь не волк.
И сходили к старику, Павлу Алексеевичу. Ну, чего-то может и заплатили ему, и сказал он, что подите домой, найдется. На завтра и нашли. А бык рядом с деревней был, все в грязь вытоптано, никуда он и не уходил, все и ходил на одном месте. И рядом с этим местом раз десять, говорят, проходили, и не видели и не слышали его.
Черти ли из лесу телят гнали, или еще как это делалось, но люди раньше суеверные были, и в чертей. Про тех, кто знался с чертями, и коров пас, про них люди говорили:
- Это не он коров то пасет, это черти пасут!
У него, у пастуха этого, никогда ничего не случалось, никуда они не уходили, и что уж за черти ему помогали, не знай.
Говорили, что пастух как-то платит этим чертям, но никто не видал, а они уж сами не скажут ведь, какой оброк там черти брали. Но чтоб корова, какая из стада пропала из-за этого, такого не бывало. Может пастух и соблюдал там что, чтоб чертям угодить, и носил им что-нибудь, этого мы не видали. Да и делал он, наверное, это чтоб никто и не видел и не спрашивал.
Пастухи, один, к примеру, дак в поту весь, семь потов спустит, пока он бегает, загоняет коров. А другой сидит преспокойненько, и коровы так спокойно ходят, никуда не убегают. А раньше бывало коровы убегали далеко. Одна доярка, помню, подоит коров стадо, а сама убежит на Чургу косить, на Репишное, а это шесть километров. День косит, придет коров доить, а коровы то следом за ней убежали на Чургу. Она сумку положит, или в чем там обед с собой брала и побежит коров искать. Вот так вот пастух пас.
Чертей самих никто не видал, как выглядят черти тоже ни кто не скажет
Про тех, кто знается, с чертями говорили, что перед смертью он кому-то должен передать их, иначе смерть будет тяжелая.
У нас вон что говорили, про Павла Алексеевича, якобы, когда он умирал, дак его черти в окно выбросили, так как он их не передал ни кому. Уж, правда или нет, не знаю, так рассказывали. Ни кто ж чертей не видал, и не знает как выглядят черти
А еще, я в школу ходила тогда, в класс седьмой или восьмой, вот эта Анна Васильевна, которая телят то выгоняла из поскотины, уехала в Ленинград к сыну. Дочь осталась одна, и чтоб было веселее, пригласила меня ночевать. У них были лошади, в своем дворе конюшня была. И она такая интересная, говорит мне, если ты чего почувствуешь или услышишь, то ты не бойся. А я и думаю, ну почему это я должна бояться? Она затопила печку одну, потом, у нее руки такие большие были, она и сама большая была, перекидывая угольки с одной ладони в другую, перенесла их в другую печь, чтоб и ее растопить. Так-то угли совком переносили, а она вот в руках. И пока она печь растопляла, я слышу, что кто-то идет к нам. Походили за дверьми, рукой как будто по дверям поводили, будто бы скобу ищут, и все прекратилось. И пошел обратно по коридору, от дверей. И мне кажется, что человек там ходит.
Я говорю:- Галя, там кто-то ходит. Ёе тоже Галей звали.
- Да не обращай внимания.
- Как это не обращай внимания? - говорю.
Немножко посидели, ужинали с ней, или что-то так сидели, уроки делали, опять человек как будто ходит. Ну, шаги вот раздаются. Ну точно человек идет. И за дужку двери берется, а дверь не открывает.
Я к ней жмусь, говорю:
- Ой, Галя, я боюсь.
- Да не бойся, - говорит, - это у нас Малява ходит.
Я вот все пока живу, и помню, что у них какая-то ходила Малява. А что та Малява у них делала, не знаю, у нас дома такого не было, мне в диковинку было, но это вот лично я сама присутствовала. Аж страшно, мурашки по коже! Я даже и ночь не спала, а все прислушивалась, ходит там кто или нет. Больше я и ночевать не бывала у них.
Школа в Подгорой была, дом вот тут рядом, а я пойду ночевать в другую деревню?
А потом когда Анна Васильевна заболела, она передала дочери, не этой, а старшей. А она ни кому не передала. И умирала, говорят, очень тяжело.
Вот такие истории у нас рассказывают про чертей, и тех, кто с ними знается, а как выглядят черти не знаем.
А вот оберег, еще бабушка его приговаривала, а я прислушивалась, с того времени и запомнила. И сейчас, когда на ночь ворота закрываю, всегда говорю:
«Бог с вами воротца,
Бог с тобой скот и живот,
Дом благодатный, мир православный.
Всё бог с тобой,
От верхнего бревна и до закладного.
Спите бог с вами, детоньки, внуки.
Дай бог всем здоровья, ума, да разума!»
Крючок накидываю – читаю. Закрою, повернулась и иду, продолжая читать.